Жена Цезаря
МИССИС ЭППЛБИ. Слава Богу, я знаю, что уже не так молода, как прежде.
АРТУР. Вас это не возмущает?
МИССИС ЭППЛБИ. Меня? Да нет же. Я свое отгуляла. Насладилась жизнью. Теперь пора уступить место другим.
КРИСТИНА. Я уверена, что путешествие по Нилу вам понравилось.
МИССИС ЭППЛБИ. Да, мы прекрасно провели время.
АРТУР. И к каким выводам вы пришли, мистер Эпплби? Помнится, вы хотели не только хорошо отдохнуть, но и узнать много нового.
ЭППЛБИ. Я не забыл того, что вы мне тогда сказали. Держал уши открытыми, а рот — на замке.
АРТУР. Это разумная позиция, которую, правда, не жалуют в демократическом обществе.
ЭППЛБИ. Но к одному определенному выводу я, тем не менее, пришел.
АРТУР. Какому же?
ЭППЛБИ. Вернее, к двум выводам.
АРТУР. Это не есть хорошо, если только они не противоречат друг другу. В этом случае я посмею предположить, что вы ухватили все особенности египетской проблемы.
ЭППЛБИ. Первый вывод — вы на своем месте.
АРТУР. Кристина никогда этого не признает. Она давно уже знает, что смогла бы управлять Египтом лучше меня.
КРИСТИНА. Я в этом не сомневаюсь ни на минуту. Я думаю, что женщины вообще более рассудительные, чем мужчины. Они не поддаются эмоциям. Более практичные. Они знают, что принципы зачастую приходится подчинять требованиям момента, и могут находить целесообразные решения, не поступаясь принципами.
АРТУР. Твоими стараниями голова у меня пошла кругом, Кристина.
ЭППЛБИ. Мне представилась возможность встретиться с самыми разными людьми. Я не услышал ни одной резонной жалобы. Некоторые не любили вас, как человека, но, тем не менее, верили вам. Я даже задался вопросом, а как вам это удалось.
МИССИС ЭППЛБИ. Я ему сказала. Потому, что вы человечный.
АРТУР. Кристина считает, что мне негоже слушать комплименты в свой адрес.
ЭППЛБИ. Вам, должно быть, очень приятно видеть, как страна с каждым годом становится богаче и спокойнее.
АРТУР. А каков ваш второй вывод?
ЭППЛБИ. Я к этому подхожу. Многие из нас буквально рвутся на части, пытаясь все успеть. Надо сделать одно, второе, третье. А если с одним справляешься, выясняется, что со вторым отстал. Мы стремимся сделать все наилучшим образом, только зачастую не знаем, как. А вот вы очень четко определяете стоящие перед вами задачи. Вы, конечно, понимаете, о чем я. И вы молоды.
АРТУР. Скорее, кажусь молодым.
ЭППЛБИ. Вы достигли успеха и в работе, и в жизни. Далеко не о каждом можно сказать такое. Мой второй вывод — вы, должно быть, счастливейший человек из всех живущих.
МИССИС ЭППЛБИ. Я рад, что он вам это сказал. Последние десять дней только и твердил мне об этом. У меня сложилось впечатление, что он влюбился в леди Литтл в тот самый день, когда вы пригласили нас на ленч шесть недель тому назад.
АРТУР. Не могу его за это винить. Все влюбляются… Но один древний мудрец сказал, что нельзя судить о счастье человека до его смерти (Кристина смотрит на него, потом нежно кладет руку ему на плечо. Он быстро убирает ее руку). А вот и Виолет.
Она выходит на веранду под руку с Генри Причардом и падает в кресло).
ВИОЛЕТ. Я абсолютно выдохлась. Чувствую, еще минута, и у меня отвалятся ноги.
АРТУР. Осторожнее дорогая, без них тебе придется нелегко.
ВИОЛЕТ. Ничего, буду танцевать на обрубках.
АРТУР. Когда ты собираешься отослать этот утомивший всех оркестр?
ВИОЛЕТ. Еще один раз они нам сыграют. Все=таки последний бал сезона. А теперь, когда все ушли, я могу немного расслабиться. Кроме Генри, Энн и Ронни уже никого нет. Ты только что отлично сплясали, не так ли, Генри?
ГЕНРИ. Великолепно. Ты потрясающе танцуешь.
ВИОЛЕТ. Мое единственное достижение. (Оркестр начинает играть вальс). Господи, они снова играют. Это Энн, я уверена. Она целый вечер изображала английскую матрону, а теперь решила поразвлечься.
АРТУР. Вы, девушки, никогда не повзрослеете.
ГЕНРИ. Готова еще на один тур, Виолет?
АРТУР. Не танцуй больше, дорогая, ты выглядишь очень усталой.
ВИОЛЕТ. Почему бы тебе не пригласить свою мать, Генри. Я вижу, что ей не сидится на месте.
КРИСТИНА. Ерунда. Я не танцевала лет пятнадцать.
ГЕНРИ. Пойдем, мама. Покажи им, как хорошо ты танцуешь.
(Хватает ее за руку и поднимает на ноги).
КРИСТИНА. В мои дни я танцевала не хуже других.
АРТУР. Когда Кристина так говорит, подразумевается, что она танцевала лучше многих.
ГЕНРИ. Пойдем, мама, а не то музыка закончится до того, как мы начнем танцевать.
КРИСТИНА. Не тащи меня, Генри.
(Они уходят в дом).
ЭППЛБИ. В свое время мы тоже любили потанцевать, не так ли, Фанни? Не хочешь ли вспомнить прошлое, дорогая моя?
МИССИС ЭППЛБИ. Успокойся, Джордж. Какие могут быть танцы с моей фигурой!
ЭППЛБИ. Я не стану отрицать, что ты полная, но костлявых я никогда не любил. Возможно, это наш последний шанс.
МИССИС ЭППЛБИ. А что скажут дома, если узнают, что мы с тобой танцевали? Честное слово, Джордж, ты меня удивляешь.
АРТУР (с улыбкой). Я никому не скажу.
ЭППЛБИ. Ты же хочешь потанцевать, Фанни. Только боишься, что над нами будут смеяться. Пошли, а не то я станцую один.
МИССИС ЭППЛБИ (встает). Я вижу, ты решил выставить себя на посмешище.
(Они уходят в дом. Артур, по=прежнему улыбаясь, провожает их взглядом).
АРТУР. Какие хорошие люди! Так приятно видеть их вместе.
ВИОЛЕТ. Мистер Эпплби от тебя в восторге. Он рассказал мне об их поездке в Верхний Египет. Увиденное произвело на него огромное впечатление. Он сказал, что я должна гордиться тобой.
АРТУР. После такой фразы ты можешь только почувствовать ко мне неприязнь.
(Она долго смотрит на него, потом отводит взгляд. Когда начинает говорить, в голосе слышится замешательство).
ВИОЛЕТ. Ты доволен мною, Артур?
АРТУР. Дорогая моя, о чем ты?
ВИОЛЕТ. С того дня, как я сказала тебе…
АРТУР. Да, я знаю.
ВИОЛЕТ. Мы больше об этом не говорили, (Дает ему свою руку). Я хочу поблагодарить тебя за твою доброту.
АРТУР. Боюсь, благодарить меня особо не за что. Мне было бы гораздо легче, если бы я мог помочь тебе, но я не знал, что можно сделать, кроме как сидеть, сложа руки.
ВИОЛЕТ. Я чувствовала, что ты мне веришь и этим ты мне помогал. Не подал и виду, будто что=то изменилось. Раньше ты иногда спрашивал, что я делала в течение дня. В последнее время я не слышала от тебя такого вопроса.
АРТУР. Я не хотел, чтобы ты думала, что я хоть в чем=то ограничиваю твою свободу.
ВИОЛЕТ. Я знаю. Никто не мог проявить столько такта, как ты. О, какая я была несчастная, Артур. Я очень надеюсь, что эти шесть недель никогда больше не повторятся.
АРТУР. У меня разрывалось сердце, когда я видел, как ты бледнеешь и чахнешь. А когда замечал, что ты плакало, что случалось часто, просто сходил с ума. Я не знал, что мне делать.
ВИОЛЕТ. Я ничего не могла поделать со своей любовью, Артур. Она не подчинялась моей воле. Но я сделала все, что смогла. Каким=то чудом мне удалось не оставаться с ним наедине.
АРТУР. Разве ты с ним не объяснилась?
ВИОЛЕТ. В объяснениях нужды не было. Или ты думаешь. Мне следовало сказать ему, что я его не люблю? Я не могла, Артур. Не могла.
АРТУР. Дорогая моя! Дорогая!
ВИОЛЕТ. Раз или два он написал мне. Я знала, что он напишет, и твердо решила не читать его письма. Но, когда они приходили, ничего не могла с собой поделать. Распечатывала и читала. Мне было так плохо, я хотела знать, что он любит меня. (Гримаса боли перекашивает лицо Артура). Зря я это сказала. Пожалуйста, прости меня.
АРТУР. Думаю, я тебя понимаю.
ВИОЛЕТ. Я на них не ответила.
АРТУР. Он написал только раз или два?
ВИОЛЕТ. Да. Видишь ли, он ничего не может понять. Думает, что я плохо к нему отношусь. Это самое ужасное. Я видела муку в его глазах. И ничего не могла поделать. У меня не было смелости сказать ему. Я такая слабая. И, если бы осталась с ним наедине… О, это так жестоко заставлять его страдать за то, что он любит меня.
АРТУР. Не знаю, что тебе и сказать. Разве что напомнить, что время лечит. Со временем твоя боль ослабеет, и его тоже. Возможно, худшее уже позади.
ВИОЛЕТ. Я всем сердцем на это надеюсь. Долго я не выдержу, Артур. Мои силы на исходе.
АРТУР. Дорогая моя, ты просто устала. Мы отправим всех этих людей по домам и ты должна сразу лечь в постель.
ВИОЛЕТ. Да. Я выдохлась. Но хочу сказать тебе, Артур, что ты, по=моему, прав. Худшее позади. Я страдаю уже не так сильно, как прежде. Мне теперь легче не думать о нем. Встречая его, мне удается оставаться веселой, говорливой, безразличной. Я так рада, Артур.
АРТУР. Ты держалась очень мужественно. Я же говорил тебе, что у нас достаточно сил, чтобы выдержать ношу, которая ложится на нас.
ВИОЛЕТ. Слишком уж ты высокого обо мне мнения. Я бы не смогла через это пройти, если б не знала, сколь сильно он меня любит. Получается, я не хранила тебе верность, Артур.
АРТУР. Да нет же, дорогая.
ВИОЛЕТ. Ты можешь понять, не так ли? Для меня это очень важно. Этим ты безмерно мне помогаешь. Только благодаря твоей молчаливой поддержке я и выдержала. Он любит меня, и мне того довольно. Ничего больше я не хочу.
(На веранду выходят мистер и миссис Эпплби. Артур сразу меняет и тему, и тон).
АРТУР. Что я вижу? Вы так быстро сдались?
ЭППЛБИ. Желание=то есть, но плоть слаба.
МИССИС ЭППЛБИ. Мы бы не хотели, чтобы об этом узнали дома, но мы сразу выдохлись.
ВИОЛЕТ. Так присядьте и отдохните.
МИССИС ЭППЛБИ. Только на минутку, если вы не возражаете, а потом мы пойдем.
(Появляются Кристина и Генри).
АРТУР. А вот и бедная Кристина, в состоянии как духовного, так и физического истощения.
КРИСТИНА. Давай без глупостей, Артур.
АРТУР. Как вы потанцевали?
ГЕНРИ. Отлично. Только мама немного стеснялась. Я постоянно говорил ей, что в современных танцах есть одно и единственное правило: женщина должна полностью расслабиться и позволить мужчине делать все остальное.
КРИСТИНА (со смешком). Я думаю, современные танцы недалеко ушли от танцев прошлого. С этими мужчинами только расслабься.
ГЕНРИ. Мама считает, что женщина должна везде сохранять самостоятельность.
КРИСТИНА (смотрит на него с любовью). Наглый ты мальчик.