Пролетая над Отстойником
Костя (Лизе). Лиза, на тебя я тоже надеюсь. (Обходит всех сотрудников и на каждый стол кладет лист бумаги, на котором что-то написано. Выходит на площадку перед столами, поворачивается к сотрудникам лицом.) Друзья! Волею судьбы мы оказались здесь, в этом душном и сыром подвале. Нам трудно. Нам тяжело. На нас давит злая сила. Ежедневно. Ежечасно. Ежеминутно. Нас пытаются сломать, мы пытаемся не сломаться. Нам надо выстоять. И не просто выстоять: нам надо победить. И мы выстоим, друзья! Мы победим! Мы все переживем, все преодолеем и выйдем на свет из этого мрачного подземелья. Но! Ничего не падает с неба и ничего не дается просто так, без усилий. Нельзя сидеть сложа руки – пассивность ведет к деградации. Нужны активные коллективные действия. Пока мы едины, мы непобедимы! (Иннокентий Владимирович начинает волноваться.) Нет, я не призываю вас устраивать митинги протеста и голодовки. (Короткая пауза.) Мы будем петь, друзья! Да, да, не удивляйтесь! Мы будем петь назло врагам! Кстати, пение исключительно полезно влияет на здоровье: оптимизирует дыхательный ритм, нормализует процесс газообмена в легких и, как следствие, восстанавливает кислородно-углекислотный баланс крови, повышает устойчивость к различным инфекциям за счет общеукрепляющего действия на организм в целом, развивает грудные мышцы, поднимает линию силуэта бюста у женщин, способствует повышению потенции у мужчин. Упражнения в хоровом пении благоприятно воздействуют и на психику, а именно: снимают стрессовую нагрузку, ослабляют предрасположенность к депрессиям, заряжают оптимизмом, создают благоприятную психологическую атмосферу в коллективе. Это не страшно, это не больно, это даже приятно. Я вам обещаю: когда вы войдете во вкус, вы будете спрашивать себя: как же мы жили без этого раньше? И разве это была жизнь? Верьте мне — и я вам помогу! Сделаем это сейчас! Не с Нового Года, не с понедельника и, даже не с завтрашнего дня! Сейчас! Я попрошу всех встать! Николай! Я прошу вас! Лиза! Ну? В чем дело? Юбка за табурет зацепилась? Галина Николаевна, пожалуйста, я прошу вас встать! (Все встают кроме Филимона.) На листочках, которые я вам роздал — текст песни. Возьмите, пожалуйста, эти листочки в руки. И-и-и! Раз, два, три, пошли! (Машет руками, типа дирижирует.) Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает! (Все, кроме Филимона, начинают петь.) Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает! Еще раз! Врагу не сдается..! Чувствуйте, чувствуйте, о чем поете! В каждой строчке чувствуйте! Все вымпелы..! Так! Та! Та! Та! Леша, на меня смотри! На руки мои смотри! Готовятся к бою..! Одним глазом на бумажку, другим на меня смотри! Свистит и гремит и грохочет кругом! На задах, на задах! И стал наш бессмертный..! На задах, на задах – проснитесь, наконец! Филимон, вылезай! Из твоего окопа не виден горизонт! И стал наш бессмертный..! Так, так. Лиза, я тебя не слышу! Галина Николаевна, быс-тре-е-быс-тре-е-гром-пушек-и-дым-и-стенанья! Хорошо, хорошо! Настала минута прощанья! И судно охвачено морем огня, настала минута прощанья! Галина Николаевна, душу, надо вкладывать, душу! Вы же не на плацу поете!
Галина Николаевна. Да не буду я петь вообще! Что за глупость, вообще? Что вы тут из нас дураков каких-то делаете? Устроили тут детский сад какой-то. Песня какая-то дурацкая. (Садится.)
Костя. Все, друзья, закончили! Пока достаточно! Всем огромное спасибо, все молодцы. (Иннокентий Владимирович, Лиза, Сенцов, Леша, Надя садятся.) Ну, что ж: для первого раза — очень даже неплохо.
Иннокентий Владимирович (опять встает). Гм! Товарищи! Поймите меня правильно… я, так скать, в общем не имею ничего против, но… но в свете известных вам обстоятельств… в том плане, что… гм… исполнение, так скать, э-э-э… подобных песен может быть истолковано в невыгодном для нас свете.
Надя. Из Николая Баскова можно что-нибудь взять. У него много хороших песен.
Леша. Да нормальная песня, чё вы? Нормально пели. Прикольно.
Иннокентий Владимирович. И, тем не менее, товарищи, я вынужден, так скать, это мероприятие… В нерабочее время, не на рабочем месте – пожалуйста, я не возражаю…
Костя. Иннокентий Владимирович, извините, но вы, наверное, не владеете информацией. Это хорошая, проверенная патриотическая песня. Она рекомендована к исполнению всем любительским коллективам всех учебных заведений и дошкольных учреждений в рамках президентской программы воспитания подрастающего поколения. И, как раз, запрет на исполнение этой песни может быть, знаете ли, истолкован в невыгодном для вас свете.
Иннокентий Владимирович. Нет, ну… ну я в принципе-то не возражаю, так скать, но в нерабочее время, товарищи.
Костя. Хорошо, будем петь во время обеденного перерыва. Друзья, учите, пока, слова. И не надейтесь, что я от вас так быстро отстану! Не думайте, что мне это скоро надоест! Начиная с этого дня, мы будем петь каждый день!
Иннокентий Владимирович. Ну, вот да… в обеденный перерыв можно. (Садится.)
Костя берет свой табурет, подходит к столу Филимона, садится напротив Филимона.
Костя. Филимон, ты не пел. Ты говоришь, что это нелегко? Неправда, это легко. (Встает, орет.) Наверх, вы товарищи, все по местам! (Садится.) Почему ты не встал? Разве у тебя парализованы ноги? Почему ты не пел? Разве у тебя нет языка? Ты такой же человек, как и я. Ты говоришь, что в детстве твой индивид подавляла строгая мама и жестокие одноклассники, которые смеялись над твоими большими ушами. Ты говоришь, что все могло бы быть по-другому, если бы… Ну, что ж: вернись в прошлое и все исправь. Каждую минуту ты чувствовал, что ты не такой, как все. Ты гораздо хуже. Но ты не хотел стать таким, как все. Ты хотел стать Суперменом или Бэтменом, ты хотел найти волшебную палочку или чудесный эликсир, или что-нибудь в этом роде, что помогло бы тебе в единый миг заделаться суперкрутым. Супермен на уроке математики. Супермен на школьном вечере. Супермен спасает ЕЕ. В своих мечтах ты был даже великодушным и не убивал до смерти своих многочисленных обидчиков. Но ты ничего не нашел. Ни волшебной книги, ни волшебного зелья. Зато ты до сих пор вспоминаешь, как громко пукнул с перепугу перед всем классом, когда на тебя заорал учитель – злобный уебок, который каждый день мстил вам за свою неудавшуюся жизнь. Но вот ты стал взрослым. Ты отслужил в армии. Там тебя поимели так, что своих школьных мучителей ты вспоминал с умилением. Завод, где ты работал сборщиком на конвейере, закрылся. Потом этот завод купила Фирма и тебя опять взяли на работу. Но долго ты не продержался. Ты попал в Отстойник. Ты продолжаешь мечтать. Ты предпочитаешь мечтать, а не думать. Думать о том, что ты до самой смерти будешь жить вот так, как живешь сейчас, невыносимо. Когда-нибудь ты и мечтать перестанешь. Ты будешь только читать, читать и читать. Ты хочешь уйти в тот мир весь, так, чтобы здесь ничего не осталось. По-твоему это выход? По-твоему это выход. Ты не видишь альтернативы. Ты не веришь в то, что можно что-то изменить. Ты думаешь, что уже ни на что не годишься. Ты не вызываешь у них никаких эмоций. Никаких, даже презрения. Они просто используют тебя, а когда ты не нужен, тебя не замечают. Ты смирился. Ты принял их власть над собой. И, если, как ты говоришь, лбом стену не пробьешь, плетью обуха не перешибешь (а ты ни разу и не пытался), то хотя бы не позволяй им вот так просто вышвырнуть тебя за дверь. И, хотя бы, хотя бы тогда, когда тебе уже нечего терять, имей мужество сказать им: «Вы просто мудаки, я вас не уважаю». (Короткая пауза.) В обед мы опять будем петь. Ты будешь петь, Филимон? (Филимон кивает.) Спасибо, брат. (Встает, относит табурет к своему столу. Возле его стола стоят свернутые в трубочку репродукции. Берет их, подходит к стене. Проходя мимо Филимона, который снова взялся за книгу, обращается к нему.) Эй, брат, вернись на Землю, помоги, пожалуйста. (Вместе с Филимоном приклеивают скотчем к стене репродукции. Это пейзажные фотографии.) Как там дела у тех чуваков на звездолете?
Филимон (отрезая ножницами полоски скотча). Ну… там… на том корабле… там есть какая-то… что-то есть, какие-то… ну, как бы существа… их не видно, но они чувствуют, что они есть. И они недобрые.
Костя (прилепляя на стену репродукцию). Во, блин, еще этого дерьма не хватало. Враждебная неведомая сила. И кто ж они такие?
Филимон. Ну… там, в общем, непонятно… они их не видели еще. Они их никак не называют. Они называют их «они».
Леша. Чувак, ты пургу метешь. «Они называют их «они»». Значит они и есть «они». (Встает, подходит к пейзажу с океаном, песчаным пляжем и пальмами). Ничё себе местечко, я бы тут повалялся. С какой-нибудь… (Показывает, какие у нее должны быть формы.)
Надя. Ой, какие места на свете красивые бывают! (Вздыхает.) Но только не для нас.
Костя. Не надо так говорить. Жизнь еще не кончилась.
Сенцов. Зря вы это все. Они все равно все посрывают, когда мы уйдем. Уже вешали…
Костя. Значит, в конце дня будем снимать и забирать домой, а утром приносить.
Сенцов. Каждый день?
Костя. Каждый день.
Филимон. Не надо домой носить. Я знаю, где спрятать можно. Вот там коридор… не который на улицу, а который направо… Там, в конце коридора, за дверью, где вентиляторщики сидят, есть такая… такой закуток, еще шланг пожарный там висит на стене, и там — шкаф электрический. К нему ничего не подключено, он, вообще, пустой внутри почти. Мы туда даже можем свой замок повесить. Электрикам этот шкаф не нужен, а остальные будут думать, что электрики замок повесили.
Костя. Отлично! То, что нужно. Спасибо, Филимон, за полезную идею.
Леша. Я тогда тоже притащу чё-нибудь прикольное.
Костя. Давай, чувак, тащи. Тетки, тачки – все сгодится.